Тень скорби - Страница 112

К оглавлению

112

Плечи Шарлотты так вздернуты и напряжены, что Эмили знает: если протянуть руку и дотронуться, это будет все равно что коснуться дерева — твердые-твердые, чтобы защитить ужасную мягкость внутри.

— Ладно, — огрызается Шарлотта, — быть может, я действительно слишком часто о нем говорю, но ведь он довольно занятный человек, а в этой тоскливой, Богом забытой дыре, право же, нет ничего, что могло бы вызвать сравнимый интерес. Что до нашей переписки, она тоже очень интересна.

— Но неравноправна.

Шарлотта швыряет в сестру злобный взгляд.

— Ты жестока. Ты плывешь по жизни, как будто находишься выше всех ничтожностей мира, но поистине обладаешь жестокостью мстительной старой девы.

— Да, так и есть. — Никакой боли; возможно, она появится позже. — Чего я не выношу, так это бесполезной траты времени, сил, сердца и, прежде всего, сочинительства. Одному Господу известно, что ты вкладываешь в эти письма…

Шарлотта вскакивает на ноги.

— Я покажу тебе! Да, я покажу тебе, если хочешь. Ты увидишь, что в них нет ничего такого, чего можно было бы стыдиться…

— Дурочка, — говорит Эмили, крепко хватая сестру за руки и усаживая ее на место. — Мне плевать на это. Это бесполезная трата. Потому что… Посмотри, видишь, у тебя сейчас уже есть черновик, возможно, наполовину законченное письмо, если захочешь его показать. Еще одно, еще одно бесполезное письмо…

— Мне нравится их писать.

— Нет, не нравится. Это для тебя мука. И я ненавижу наблюдать за этим. О, какую бы ненависть я испытала, если бы перо и бумага сделались для меня этим! Если бы они угнетали меня и приковывали цепями. Они всегда были твоей свободой. Страница — это место, где ты должна жить — не умирать.

Скованная и онемевшая, Шарлотта садится на кровать.

— Я не могу быть такой, как ты, Эмили. Я не могу находить такого же удовлетворения.

— Удовлетворения? Боже правый, ты не знаешь меня, Шарлотта.

— Конечно, не знаю, потому что тебе так нравится.

С этим тоже позже: время еще будет. Когда она останется одна.

— Если ты думаешь, что я довольна… Нет, нет. Как раз знание того, что я никогда не смогу быть довольной, заставляет меня искать способ. Способ быть в мире. Оттого что знаю, что на самом деле я не должна в нем быть. Как в школе или казарме, когда тебя нет в списке для переклички, но ты ешь обеды и не поднимаешь головы, надеясь, что никто не заметит. Как раз потому, что я сплошь неправильная, мне необходимо найти что-то верное. И я нашла его здесь, в этой комнате. Мы все нашли, не так ли? Мы нашли что-то, что меняет условия жизни. Ты пишешь. Ты исписываешься, ты пишешь напрямик, ты пишешь правильно. Но такое впечатление, что ты забыла как. — Она обнимает Шарлотту, и та гнется, склоняется, подчиняется. — Шарлотта, он забирает твою жизнь.

— Моя жизнь — это он, — стонет Шарлотта на груди у сестры. — О Боже, Эмили, никогда никому не рассказывай, никогда не говори об этом. Я знаю, знаю, что это неправильно.

— Неправильно? Какого дьявола! Что за чушь про правильно и неправильно, при чем здесь это? — Они то ли обнимаются, то ли колотят друг друга. — Речь идет о том, убьет тебя это или ты выживешь. Тихо. Ш-ш.

Какое-то время Шарлотта тихонько рыдает. Эмили кончиками пальцев гладит ее волосы.

— Пообещай, — говорит Шарлотта, когда обретает способность говорить, — пообещай, Эмили, поклянись. Поклянись, что никогда не заговоришь об этом. Я выживу. Я остановлюсь, хотя и не знаю как. Но ты должна поклясться.

— Клянусь, клянусь. За кого ты меня принимаешь? Ах, ну да, конечно, ты ведь меня не знаешь.

Шарлотта поднимается с кровати; на ее лице — следы неистовых эмоций.

— Я ранила твои чувства.

— Да, но кровь не идет. Кроме того, ты, вероятно, говорила правду.

— Я завидую тебе, — с каменным лицом произносит Шарлотта. — Почти ненавижу тебя. Потому что ты можешь писать. — Она показывает на маленький шаткий столик, сложенные бумаги. — Ты писала перед тем, как я пришла, не так ли? Интересно, что именно? Но я, я не могу, понимаешь? Только письма. Ты была права. Без сомнений, оттого что я не вижу в этом смысла, от осознания, что это никуда не приведет, я не могу быть автором… Но нет, на самом деле причина в том, что все изливается в другую сторону. Мараю бумагу, как сумасшедшая, и ровным счетом ничего не создаю. — Она подходит к маленькому простому квадрату зеркала, которое служит Эмили туалетным столиком. Огромные глаза зло смотрят на нее из отражения, потом бросаются к Эмили. — Никак не ожидала, что любовь может быть похожей на смерть.

3
Утраченное и найденное

— Прости, этот визит нельзя назвать самым спокойным для тебя, верно? — сказала Мэри Тейлор, закрывая дверь спальни, чтобы отгородиться от шумной болтовни, которая по-прежнему воодушевленно продолжалась внизу. Дом Тейлоров в Клекхитоне был доверху заполнен Тейлорами и их родней, сплошь розовощекими, неутомимыми людьми, любящими поспорить. Прощальная встреча, но, что характерно, не печальная.

— Спокойствия мне хватает дома, — ответила Шарлотта.

— Как раз об этом я и хотела с тобой поговорить. — Мэри усадила подругу в кресло у кровати. — Вот так. Скажи, план открыть школу окончательно заброшен?

Шарлотта пожала плечами.

— Объявлений еще много. Элен по-прежнему раздает их всем, кому только может. Но если спросишь меня, я думаю, что учреждению сестер Бронте не видать учеников. Увы, нет. И, Боже правый, если какие-нибудь родители все-таки привезут дочку в Хоуорт, то, оглянувшись по сторонам, тут же заберут ребенка подальше. И я не стала бы их винить.

112